Круги фей [сказки и легенды германских народов о великанах, гномах, феях, водяных и домовых] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Но куда же исчезли его строители? Неужели они спят в глубинах океана? Колыхалась ли высокая трава маленьких островов над их последним пристанищем, или они все еще томились, заколдованные, за окованной железом дверью и серыми стенами мрачного жилища? Сдерживая легкую дрожь, сотрясавшую его тело от этих мыслей, Орм постучал в дверь таинственного дома. Ни один звук не показал ему, что его услышали внутри. Он постучал еще раз, потом в третий, но по-прежнему не услышал никакого движения. Затем он положил руку на тяжелую задвижку; дверь открылась, и они вошли в вымощенный камнем холл. Здесь не было никого, кто мог бы приветствовать их или отказать им в гостеприимстве. С одной стороны коридора была еще одна дверь. Орм постучал, и когда снова не последовало ответа, он открыл ее и вошел вместе с Аслог в просторную комнату. В ней никого не было, но, очевидно, дом был обитаем. В очаге горел яркий огонь, а над ним висел котел с рыбой, запах которой приятно манил голодных беглецов.

— Прости нас, благородный хозяин этого дома! — сказал Орм громко, но почтительно. — Необходимость, а не дерзость делает нас незваными гостями.

Они прислушались, затаив дыхание, но ответа по-прежнему не было. Затем Орм вылил немного содержимого котла на две тарелки и поставил их на стол. Сначала с трепетом, но потом все больше успокаиваясь, странники наслаждались столь необходимой пищей.

Когда голод был утолен и дух их оживился, они огляделись. В дальнем конце комнаты стояли две кровати гигантских размеров и древней, давно забытой формы. Огонь в котле угасал, вечерний свет перестал проникать в окна, и темноту нарушало лишь слабое мерцание угасающих углей.

Природа наконец-то заявила свои права. Глаза странников почти закрылись, и, отбросив всякий страх, они заняли ложа, на которых, несомненно, когда-то покоились гигантские фигуры.

Когда они проснулись, снаружи ярко светило солнце, но его лучи лишь смутно пробивались сквозь грубые окна. Двери были крепко заперты, и не было видно никаких признаков присутствия человека, но в очаге снова горел огонь, от кипящего котла исходил соблазнительный аромат, и стол был накрыт, как для трапезы.

— Видишь, дорогой Орм, — радостно воскликнула Аслог, указывая на огонь и стол, — этот язык легко понять, хотя он и безмолвен. Невидимые хозяева этого жилища знают о нашей нужде и приглашают нас под свою гостеприимную крышу.

Утолив голод, Орм и Аслог вышли в холл и обнаружили лестницу, которая вела в комнату, расположенную прямо под покрытой шкурами крышей. Эта комната, и комната, в которой они провели ночь, были единственными в доме, но в них было все, что нужно для уединенной жизни. Нигде не было видно ни одного жителя, но казалось, что здесь недавно побывал кто-то, чья рука с любовью все устроила для бедных бездомных путников. Они поняли безмолвный язык, и остались здесь, наслаждаясь сладостным чувством, что, наконец, обрели дом.

Орм никогда не забрасывал свою сеть в море, чтобы не вытащить оттуда богатый улов вкусной рыбы; силки, которые он ставил утром на птиц, никогда не оставались пустыми вечером. Деревья в изобилии снабжали их плодами, и Аслог пришлось потрудиться, собирая и сохраняя богатый урожай.

Лето миновало, короткая осень также близилась к концу, когда на свет появился прелестный мальчик, доставив радость Орму и Аслог. Ребенка назвали Зигмунд, и он казался родителям залогом будущего примирения.

Однажды Орм держал на руках своего маленького сына и с восторгом наблюдал, как тот улыбается, а Аслог стояла у камина, готовя обед, когда высокая тень мелькнула за окном, тяжелая дверь дома распахнулась, и раздался громкий стук в дверь комнаты. Аслог в ужасе уронила ложку, и даже храбрый Орм крепче прижал мальчика к сердцу, когда гостья вошла.

Это была гигантская женщина. Она была выше ростом, чем любой человек, какого Орм и Аслог когда-либо видели среди их собственного могущественного народа. На ней было небесно-голубое платье с расшитым серебром подолом; длинные белоснежные волосы были перевязаны золотой лентой, и на ее некогда прекрасном лице, казалось, запечатлелись следы столетий радости и горя.

— Не бойтесь, — мягко произнесла гостья, — это мой остров и мой дом, но я охотно уступила их вам, когда узнала о вашем несчастье. Я прошу только об одном. Приближается сочельник. В этот единственный вечер позвольте мне занять комнату на несколько часов, пока мы будем праздновать наш ежегодный праздник. Но вы должны пообещать мне две вещи: не говорить ни слова, пока длится наш пир, и не пытаться увидеть, что происходит в комнате внизу. Если вы удовлетворите мою просьбу, то можете спокойно жить здесь и пользоваться моей защитой до тех пор, пока не пожелаете покинуть остров.

С облегченными сердцами, Орм и Аслог дали обещание, после чего женщина-гигант склонила свою серебристую голову в любезном прощании и вышла за дверь.

Наступил канун Рождества; Аслог убирала и украшала комнату с еще большей тщательностью, чем обычно. Пол был натерт до блеска, Орм усыпал его мелко нарезанными еловыми веточками. В очаге ярко горел огонь, а над ним висел сверкающий котел. Аслог завернула ребенка в самую мягкую шкуру, которая служила ей постелью, и пошла с Ормом в верхнюю комнату, где они сели у трубы камина, шедшей с нижнего этажа.

Долгое время все было тихо. Внезапно послышался нежный, мягкий звук; за ним последовали другие, и вскоре музыка разлилась волнами мелодии в ночном воздухе. Аслог зачарованно слушала, а Орм подошел к фронтону крыши и, поскольку это не было запрещено, открыл ставень, днем пропускавший воздух и свет.

Весь остров пришел в движение. Маленькие сморщенные фигурки с серьезными старческими лицами суетились вокруг с горящими факелами в руках. Обутые в сапоги, они побежали по волнам, направляясь к скале, охранявшей вход в бухту. Дойдя до нее, они окружили ее кругом и с почтительным смирением опустились на землю. Затем из центра острова появилась высокая фигура. Гномы расступились, чтобы впустить ее, и Орм узнал в мерцающем свете ту благородную даму, которая несколько дней назад нанесла им столь неожиданный визит. Ее небесно-голубое платье и золото в волосах сияли еще ярче, чем прежде. Она подошла к скале, обхватила руками холодный камень и на мгновение замерла в молчаливом объятии. Внезапно камень обрел жизнь и движение. Гигантские конечности перестали быть камнем, волосы рассыпались по плечам, глаза загорелись жизнью. Словно пробудившись от сна смерти, великан встал, схватил за руку